Неточные совпадения
Рагожинские приехали одни, без детей, — детей у них было двое: мальчик и девочка, — и остановились
в лучшем номере лучшей гостиницы. Наталья Ивановна тотчас же поехала на старую
квартиру матери, но, не найдя там брата и узнав от Аграфены Петровны, что он переехал
в меблированные комнаты, поехала туда.
Грязный служитель, встретив ее
в темном, с тяжелым запахом, днем освещавшемся коридоре, объявил ей, что князя нет дома.
Кто теперь живет на самой
грязной из бесчисленных черных лестниц первого двора,
в 4-м этаже,
в квартире направо, я не знаю; а
в 1852 году жил тут управляющий домом, Павел Константиныч Розальский, плотный, тоже видный мужчина, с женою Марьею Алексевною, худощавою, крепкою, высокого роста дамою, с дочерью, взрослою девицею — она-то и есть Вера Павловна — и 9–летним сыном Федею.
Дежурная комната находилась
в правой стороне нижнего этажа, стена
в стену с гауптвахтой, а с другой ее стороны была
квартира полицейского врача. Над участком —
квартира пристава, а над караульным домом, гауптвахтой и
квартирой врача — казарма пожарной команды,
грязная и промозглая.
В этом громадном трехэтажном доме, за исключением нескольких лавок, харчевен, кабака
в нижнем этаже и одного притона-трактира, вся остальная площадь состояла из мелких,
грязных квартир. Они были битком набиты базарными торговками с их мужьями или просто сожителями.
Это была
грязная, черная и всегда темная лестница, из тех, какие обыкновенно бывают
в капитальных домах с мелкими
квартирами.
Он не договорил, устало махнул рукой и, повернувшись спиной к молодому офицеру, весь сгорбившись, опустившись, поплелся домой,
в свою
грязную, старческую холостую
квартиру.
В своем мучительном уединении бедный герой мой, как нарочно, припоминал блаженное время своей болезни
в уездном городке; еще с раннего утра обыкновенно являлся к нему Петр Михайлыч и придумывал всевозможные рассказы, чтоб только развлечь его; потом, уходя домой, говорил, как бы сквозь зубы: «После обеда, я думаю, Настя зайдет», — и она действительно приходила; а теперь сотни прелестнейших женщин, может быть, проносятся
в красивых экипажах мимо его
квартиры, и хоть бы одна даже взглянула на его темные и
грязные окна!
Я тотчас же отправился на их
квартиры в переулках близ Грачевки и действительно нашел нечто ужасное: сырые,
грязные помещения набиты татарскими семьями, где больные сыпным тифом, которых еще не успели отправить
в больницу, лежат вместе со здоровыми…
Только ей и коту позволялось ходить по всей
квартире: гусь же не имел права переступать порог комнатки с
грязными обоями, а Хавронья Ивановна жила где-то на дворе
в сарайчике и появлялась только во время ученья.
Было одно неудобство, немного портившее
квартиру: ее отдаленность от центра и то, что
в гимназию детям путь лежал через
грязную площадь, на которой по средам и пятницам раскидывался базар, наезжали мужики с сеном и лыками, пьянствовали по трактирам и безобразничали.
Наконец серый осенний день, мутный и
грязный, так сердито и с такой кислой гримасою заглянул к нему сквозь тусклое окно
в комнату, что господин Голядкин никаким уже образом не мог более сомневаться, что он находится не
в тридесятом царстве каком-нибудь, а
в городе Петербурге,
в столице,
в Шестилавочной улице,
в четвертом этаже одного весьма большого, капитального дома,
в собственной
квартире своей.
У этой бабы он нанимал угол под лестницей, но платить за «
квартиру» ему было нечем, и он платил веселыми шутками, игрою на гармонике, трогательными песнями; когда он, тенорком, напевал их,
в глазах его сияла усмешка. Баба Галкина
в молодости была хористкой оперы, она понимала толк
в песнях, и нередко из ее нахальных глаз на пухлые, сизые щеки пьяницы и обжоры обильно катились мелкие слезинки, она сгоняла их с кожи щек жирными пальцами и потом тщательно вытирала пальцы
грязным платочком.
Пародия была впервые полностью развернута
в рецензии Добролюбова на комедии «Уголовное дело» и «Бедный чиновник»: «
В настоящее время, когда
в нашем отечестве поднято столько важных вопросов, когда на служение общественному благу вызываются все живые силы народа, когда все
в России стремится к свету и гласности, —
в настоящее время истинный патриот не может видеть без радостного трепета сердца и без благодарных слез
в очах, блистающих святым пламенем высокой любви к отечеству, — не может истинный патриот и ревнитель общего блага видеть равнодушно высокоблагородные исчадия граждан-литераторов с пламенником обличения, шествующих
в мрачные углы и на
грязные лестницы низших судебных инстанций и сырых
квартир мелких чиновников, с чистою, святою и плодотворною целию, — словом, энергического и правдивого обличения пробить грубую кору невежества и корысти, покрывающую
в нашем отечестве жрецов правосудия, служащих
в низших судебных инстанциях, осветить грозным факелом сатиры темные деяния волостных писарей, будочников, становых, магистратских секретарей и даже иногда отставных столоначальников палаты, пробудить
в сих очерствевших и ожесточенных
в заблуждении, но тем не менее не вполне утративших свою человеческую природу существах горестное сознание своих пороков и слезное
в них раскаяние, чтобы таким образом содействовать общему великому делу народного преуспеяния, совершающегося столь видимо и быстро во всех концах нашего обширного отечества, нашей родной Руси, которая, по глубоко знаменательному и прекрасному выражению нашей летописи, этого превосходного литературного памятника, исследованного г. Сухомлиновым, — велика и обильна, и чтобы доказать, что и молодая литература наша, этот великий двигатель общественного развития, не остается праздною зрительницею народного движения
в настоящее время, когда
в нашем отечестве возбуждено столько важных вопросов, когда все живые силы народа вызваны на служение общественному благу, когда все
в России неудержимо стремится к свету и гласности» («Современник», 1858, № XII).
«Да куда же это ты идешь?» — говорю, потому
квартира ее была
в Шестилавочной, а она, смотрю, на
Грязную заворачивает.
Квартиры в городах скверные, улицы
грязные,
в лавках всё дорого, не свежо и скудно, и многого, к чему привык европеец, не найдешь ни за какие деньги.
Могло бы быть еще
грязнее и первобытнее, да ведь он и хотел попасть
в свое родное село не как пароходчик Василий Иваныч Теркин, которому заведующий их компанейской пристанью предоставил бы почетную
квартиру, а попросту, чтобы его никто не заметил; приехал он не для дел, или из тщеславного позыва показать себя мужичью, когда-то высекшему его
в волостном правлении, какой он нынче значительный человек.
Старик опять спрыгнул с пролетки и побежал
в портерную. Пока Борис доехал с ним до его
квартиры, он еще раза два прыгал, и сын всякий раз молча и терпеливо ожидал его. Когда они, отпустив извозчика, пробирались длинным
грязным двором к
квартире «бабенции», старик принял
в высшей степени сконфуженный и виноватый вид, стал робко крякать и причмокивать губами.
На блюдечке из папье-маше, стоявшем на туалете, еще лежали шпильки,
в углу — туфли, кофта была повешена на спинку стула, умывальный таз был полон
грязной мыльной водой,
в квартире был страшно тяжелый воздух, слышался сильный запах полосканья и духов, которые стояли незакупоренные.
В пестроте и
грязных тонах его окраски было что-то скучное, надоедливое и безвкусное, напоминавшее о десятках людей, которые жили
в этой
квартире до Рыбаковых, спали, говорили, думали, делали что-то свое — и на все наложили свою чуждую печать.
Прибираюсь с
квартирой, оказалась ужасно запущенной и
грязной, стыдно взглянуть; много моли, свившей себе целые гнезда
в суконных занавесках, на диване и креслах
в моем кабинете.
Апрель Иваныч сию же секунду быстро толкнул дверь, но как она оказалась едва притворенною, то он не соразмерил силы с сопротивлением, сам выпал наружу и очутился с своею корзинкой на
грязном полу
в куче с «Пропилеем» и «Аплетоном», которые извивались, тормоша один другого за кудри, между тем как чья-то свободная нога наступила на самого Апреля, и
в открытую дверь его
квартиры скользнула женская фигура.